Л.П. КРЫСИН О перспективах социолингвистических исследований в русистике
Л.П. Крысин
О ПЕРСПЕКТИВАХ СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В РУСИСТИКЕ
(Русистика. - Берлин, 1992, № 2. - С. 96-106)
Вопреки известному тезису У. Лабова о единстве социолингвистики (Лабов, 1976),в этой сравнительно молодой языковедческой дисциплине отчетливо выделяются национальноориентированные направления исследований. Это обстоятельство связано с тем,что в каждой стране и, более узко, в каждой этно-социальной общности складываютсясвоеобразные условия функционирования языка (или языков), и на первый план выдвигаютсятакие проблемы, которые актуальны для данной национальной общности (или многонациональной,но характеризующейся единством социально-экономической и политической жизни).Естественно, что социолингвисты, либо принадлежащие к этой области, либо изучающиеее "извне", акцентируют свое исследовательское внимание именно наэтих актуальных проблемах, оставляя в тени другие.Примеры такого состояния социолингвистики многочисленны. Так, в США интенсивноизучаются вопросы, связанные с Black English, его соотношением со стандартнымAmerican English, обучением негритянских детей литературным формам языка, атакже процессы языковой интеграции выходцев из Мексики, Пуэрто-Рико и другихнеанглоязычных регионов. В Германии и Франции в последние десятилетия обострилсявопрос о рабочих-иммигрантах, в частности, об их языковой адаптации, и этомупосвящены многие исследования немецких и французских социолингвистов (см. обэтом в работах У. Лабова, Р. Фейсолда, Дж. Фишмана, Дж. Гамперца, Д. Хаймса,Н. Диттмара, У. Аммона и др.; см. также содержательный обзор проблем, связанныхс национально-языковыми меньшинствами в странах Западной Европы, - в Lüdi1990).В большинстве стран Африки на первом плане по значимости стоят вопросы языковогостроительства: выбор языка или диалекта, который мог бы претендовать на статусгосударственного языка (или языка межнационального общения), разработка письменностей,функциональное и ситуативное соотношение разных языков и диалектов и т.п. (см.об этом Виноградов, Коваль, Порхомовский 1984).Похожая картина - в отечественной социолингвистике. Многочисленные работы20-х годов, посвященные языковым изменениям после революции 1917 года, имеличетко ориентированный "русистский" уклон, так как именно в русскомязыке происходили наиболее характерные и при этом социально обусловленные перемены(см. работы Е.Д. Поливанова, А.М. Селищева, Г.О. Винокура и др.).К концу 30-х годов интерес к социолингвистической проблематике в русском языкознанииугасает, а наметившееся в конце 50-х - начале 60-х годов возобновление этогоинтереса сопровождается несколько иной ориентацией социолингвистических исследований:в центр внимания выдвигаются процессы двуязычия и многоязычия как весьма характерныедля такого многонационального государства, как СССР. При этом начинает преобладатьтак наз. макросоциолингвистика, то есть изучение больших социальных общностей,обслуживаемых одним или несколькими языками, а языковые и коммуникативные процессы,происходящие в "микрообщностях" (семье, игровых и производственныхгруппах и т.п.), почти не исследуются.В рамках макроподхода русский язык изучается главным образом как средствомежнационального общения, но несмотря на большое число работ, посвященных этойего функции (обзор их см. в Бахнян, 1984), многие вопросы существования русскогоязыка в иноязычном окружении остаются актуальными и недостаточно исследованными(в частности, вопросы, связанные с характером варьирования языковых средств,обусловленного целым комплексом собственно лингвистических, психологических,социальных, национальных и т.п. факторов).Функционирование русского языка на территории его исконного распространениеи в различных слоях и группах природных его носителей также обусловлено не тольковнутренними языковыми закономерностями, но и в той или иной степени внешнимифакторами. Изучение этих факторов, характера их воздействия на языковые процессыи отношения, выявление специфики социальной обусловленности современного функционированиярусского языка (в отличие от предшествующих этапов его развития) - как кажется,одна из актуальных задач "социорусистики".Было бы, разумеется, неверным считать, что в этом направлении ничего не делается:достаточно упомянуть монографию "Русский язык и советское общество"(1968) и идейно связанные с нею сборники работ о развитии - в современном социальномконтексте - фонетики, грамматики, лексики и стилистики русского языка (см. Развитие1963, 1964, 1965, 1966а, 1966б, 1968, 1971, 1975, а также Социально-лингвистическиеисследования 1976), серию работ по русской разговорной речи, выполненных подруководством Е.А. Земской, исследования ученых Саратовского университета, посвященныеанализу отношений между языком и обществом (см. Язык и общество 1967, 1970,1974, 1977 и др.), а также современному состоянию территориальных говоров (Баранникова,1967 и др.), разговорной речи (Сиротинина, 1974 и др.), и ряд иных работ.Однако в этой статье я хочу остановиться не на итогах социолингвистическогоизучения русского языка, а на еще не решенных вопросах, на таких направленияхисследования, которые, как кажется, находятся в зачаточном состоянии.Естественно, что предлагаемые заметки не претендуют на то, чтобы служить программойизучения современного русского языка под социальным углом зрения: я хочу лишьобратить внимание на некоторые проблемы, представляющиеся актуальными в контекстефункционирования и развития современного русского языка.1. Традиционно одним из центральных объектов социолингвистики признается социальнаядифференциация языка (см., например, Жирмунский,, 1969, 14). Можно ли считать,что социальная дифференциация современного русского языка изучена в достаточнойстепени?Большая часть работ, посвященных этой проблеме, скорее констатирует наличиеразных подсистем в национальном русском языке, нежели детально описывает каждуюиз них (см., например, Городское просторечие, 1984, Разновидности, 1988, Крысин,1989б). Давая по существу "дифференциальное" описание социальногорасслоения русского языка, то есть обращая внимание прежде всего на то, чемодна подсистема отличается от других, авторы этих работ не задаются целью изучитькаждую такую подсистему с точки зрения набора присущих ей средств, их структурныхи функциональных характеристик, коммуникативных условий использования этих средствв общении, механизмов социально и ситуативно обусловленного переключения (впроцессе коммуникации) с данной подсистемы на другую и т.п., то есть описатьполнокровную жизнь подсистем (а не только их статус среди других форм существованиярусского языка [1].Естественно, что достижение такой цели невозможно без широкого обследованияносителей и "использователей" различных подсистем, обеспечивающегополучение достаточно надежного и репрезентативного материала. В подобном углубленномсоциолингвистически ориентированном изучении нуждаются прежде всего местныеговоры и городское просторечие (в частности, стремительно исчезающее московское),которые в современных условиях размываются нивелирующим воздействием на нихлитературного языка и теряют свою целостность (именно как подсистемы), но которыев коммуникативном отношении еще активны.Коммуникативно значимыми являются также профессионально и социально ограниченныеподсистемы - профессиональные "языки" и социально-групповые жаргоны.Между тем, первые изучаются слабо (хорошо известные работы В.Д. Бондалетовапосвящены исследованию профессиональных "языков" прошлого - конца19 - начала 20 вв.), а среди вторых особым вниманием исследователей пользуетсяглавным образом молодежный жаргон, да и то преимущественно с точки зрения спецификиего средств (см., например, Копыленко, 1976, Борисова-Лукашанец, 1982 и нек.др.), и русское воровское арго, существовавшее на рубеже прошлого и нынешнеговеков (см. Грачев, 1986).В то же время характерные для современного состояния русского языка социальнообусловленные его разновидности почти не изучаются. Я имею в виду, например,тюремно-лагерный жаргон. Он лишь частично унаследовал средства традиционноговоровского арго, большая же часть его средств своеобразна (за счет внутреннегословообразования, специфических метафорических переосмыслений, многочисленныхзаимствований и т.п.). Кроме того, тюремно-лагерный жаргон, по сравнению с воровскимарго, необычайно расширил социальные границы своего функционирования: прошедшиечерез сталинские лагеря представители самых разных социальных слоев и групп(инженеры, военные, крестьяне, студенты, врачи, поэты, журналисты и др.), составлявшиезначительную часть русскоговорящего общества, в той или иной мере не толькосоприкасались с этим жаргоном, но и активно пользовались им. Более того, тюремно-лагерныйжаргон оказал значительное влияние на другие подсистемы русского языка - просторечие,устную интеллигентскую речь, элементы его употребительны в публицистике и другихстилистических разновидностях литературного языка (ср. слова типа доходяга,туфта, бадяга, темнить, обороты типа качать права, на цирлах, откинутькопыта, выйти боком, активизацию в литературном языке некоторых словообразовательныхмоделей, раньше малохарактерных и лексически ограниченных: ср. модель образованияприлагательных типа по-быстрому, по-честному, по-тихому и т.п.).Для современного состояния русского языка весьма характерны также языковыеособенности различных "гешефтгрупп" - типа фарцовщиков, проституток,мафиози и т.п. - и групп людей, объединяющихся по общности интересов, хобби:туристов, болельщиков, коллекционеров и др. (ср. лошадь в значении "одналошадиная сила" - в речи автомобилистов, банка в значении "гол"- в речи футбольных болельщиков, кукла в значении "фальшивый илиподмененный предмет; подставное лицо" - в речи браконьеров и т.п.).2. К проблеме социальной дифференциации языка тесно примыкают вопросы, связанныес особенностями речевого общения в разных социальных группах. Как представляется,до последнего времени этот круг вопросов изучался преимущественно в аспектеиспользования языковых средств (и своеобразия такого использования) представителямитак наз. условных социальных групп [2];при этом объектом изучения были главным образом средства литературного языка,допускающие варьирование. (Оказалось, что такое варьирование социально обусловлено:оно зависит от возраста говорящих, уровня их образования, территориальной принадлежности,профессии и ряда других характеристик; см. Русский язык, 1974).Однако такие исследования, при всей их важности для общего представления осоциальной обусловленности использования средств литературного языка, не даютответа на вопрос о том, как используется русский язык - и не только литературный- в реальных коллективах носителей языка: в семье, школьном классе, компанияхдрузей, сверстников и т.п.Поскольку каждый такой коллектив представляет собой своеобразную ячейку общества,естественно предположить, что и по использованию языка и по шаблонам языковогообщения эти ячейки также своеобразны: очевидно, что, например, речевое поведениечеловека как члена семьи должно отличаться от его же речевого поведения в ролисослуживца и т.д.Социолингвистическое изучение малых групп предполагает использование не толькособственно лингвистических, но и социально-психологических методик и теорий.Так, наиболее эффективным здесь оказывается метод включенного наблюдения (когдаисследователь является членом изучаемой группы). Традиционно же применяемыесоциолингвистами методы письменного опроса и анкетирования, достаточно хорошооправдавшие себя при обследовании больших совокупностей носителей языка, в отношениималых групп, как это вполне очевидно, едва ли применимы - во всяком случае,в виде обширных вопросников, многопрофильных анкет и т.п. (подробнее с постановкойвопроса о социолингвистическом изучении малых групп можно ознакомиться по работеКрысин 1989а).В теоретическом отношении при исследовании речевого общения в малых группахчрезвычайно важно понятие социальной роли, поскольку смена ролей (одними тем же коммуникантом) обусловливает изменения в речевом поведении: в выбореязыковых средств, их сочетаемости друг с другом, в тональности речи (а отсюда- в интонационных и фонетических ее характеристиках) и т.п. Успешная попыткасвязать с теорией социальных ролей вопросы функциональной стилистики предпринятав работах К.А. Долинина (Долинин 1976, 1978), но применение этой теории к изучениюсовременной русской языковой действительности находится в зачаточном состоянии.3. Делая акцент на функциональных свойствах языка, на своеобразии его использованияв разных коммуникативных обстоятельствах, социолингвистика, естественно, неможет обойтись без решения задач по исчислению и описанию типовых ситуацийречевого общения. Создание своего рода ситуативных грамматик, то есть выявлениеи эксплицитное формулирование правил речевого поведения носителей языка в различныхситуациях, в зависимости от разных целей общения, - как кажется, еще одна, ипри этом актуальная, задача социолингвистически ориентированной науки о русскомязыке (с этим направлением исследований перекликается выдвигаемая Е.М. Верещагинымзадача описания коммуникативных тактик говорящего в разных условиях речевогообщения: см. Верещагин 1990, 1991).Единство принципов описания речевых ситуаций можно обеспечить при такой интерпретацииэтого понятия, которая рассматривает речевую ситуацию как некий структурированныйобъект, состоящий из нескольких переменных: (1) говорящий (отправитель речи)и его социальная роль; (2) слушающий (адресат, получатель речи) и его социальнаяроль; (3) отношения между говорящим и адресатом (официальные - нейтральные -дружеские); (4) тональность; (5) цель; (6) средство (литературный язык, местныйдиалект, профессиональный "язык", социально-групповой жаргон); (7)способ (контактный / дистантный, устный / письменный) [3].Предполагается, что изменение значения каждой из переменных ведет к изменениямв лингвистических характеристиках речевой ситуации: в выборе языковых средств,в их сочетании друг с другом и т.п. Эти переменные не равнозначны по своему"весу" в формировании речевой ситуации. Конституирующими являютсясоциально-ролевые характеристики коммуникантов, отношения между ними (и обусловленнаяэтим тональность речи) и цель общения. Как это достаточно очевидно, измененияв значениях именно этих переменных определяют выбор средств коммуникации: например,в роли сдающего экзамен студент обязан использовать литературный язык, а в ролиприятеля он может (а в некоторых условиях внутригруппового общения - обязан)переходить на жаргон; два не знакомых друг с другом человека обычно употребляютнейтральные или официально-книжные средства (обращаясь друг у другу), используяпри этом как устный контактный, так и дистантный (письменный) способы коммуникации,в то время как между членами одной семьи или производственной группы вполнеестественны разговорные, стилистически сниженные, просторечные, жаргонные ит.п. слова и конструкции, раелизуемые как правило в устной форме непосредственногообщения; бытовая просьба (одно из значений переменной "цель") можетбыть изложена устно при контактном общении говорящего и адресата (типа: Передайте,пожалуйста, деньги на билет; Будьте добры, пройдите вперед и т.п.), а намерениеобосновать свою позицию по некоторому вопросу (другое значение той же переменной)- например, представить доказательство некоей научной теории - естественнееосуществить при использовании письменного способа общения (при этом имея я видутип адресата, но не конкретного человека).Дифференциация речевых ситуаций по целям (информация, убеждение, просьба,требование, обещание, клятва, обвинение, оскорбление, покаяние и т.п.), изучениетаких различий в выборе и употреблении языковых средств, которые обусловленыразличиями в целях коммуникации, невозможны без использования основных положенийтеории речевых актов, для которой понятие цели общения является по существуглавным (на этом понятии основаны два других, фундаментальных для указаннойтеории, - иллокутивной силы речевого акта и его перлокутивного эффекта).Социолингвистический анализ речевых ситуаций может выявить социальные причинынарушения известных коммуникативных постулатов (максим) и возникновение коммуникативныхнеудач. В частности, в разной социальной среде могут быть неодинаковые представленияоб успешности речевого акта, и то, что в одной среде считается коммуникативнойнормой, в другой вызывает недоумение или раздражение. Например, в современномрусскоязычном обществе формулы вежливости (типа будьте добры; не могли бывы...; могу ли я попросить вас...), обращенные к носителям просторечия,могут вызывать у последних негативную реакцию и даже настраивать враждебно поотношению к говорящему, тем самым являясь причиной коммуникативного провала.С другой стороны, в интеллигентской среде "не принимаются" некоторыеманеры речевого поведения, характерные для носителей просторечия (более громкая,чем это необходимо для восприятия в условиях отсутствия внешних помех, речь;обильная оберучная жестикуляция и т.п.). Это может служить если не препятствиемк общению, то, во всяком случае, причиной, по которой те или иные представителиинтеллигентской среды стараются не вступать в контакт с лицами, речевое поведениекоторых характеризуется подобными особенностями.4. Изучение речевых ситуаций с применением теории речевых актов предполагаетсемантический и социолингвистический анализ предикатов, воплощающих в себе иллокутивныенамерения говорящих. Это прежде всего перформативы и перформативные конструкциитипа приказываю, прошу, обещаю, клянусь, могу ли я попросить тебя, я хотелбы сообщить вам и т.п., а также другие типы предикатов, обозначающих различныеотношения между участниками коммуникативной ситуации: хвалить, ругать, порицать,пререкаться, перечить, прекословить, грубить, дерзить, хамить и под. к ситуациям,в которых субъект находится в социально зависимом положении от адресата: *Молодойсотрудник благоволит к начальству; *Девочка гневается на отца; *Солдат похвалилкомандира, и, с другой стороны, глаголов дерзить, грубить, резать (правдув глаза) - к ситуациям с "обратным" соотношением статуса субъектаи адресата: *Мать постоянно дерзит малолетнему сыну; *Учитель грубил ученикам(однако вполне правильно: был груб с учениками, - предикаты грубитьи быть грубым (с кем-либо) не вполне синонимичны), *Начальник резалправду в глаза подчиненным (см. об этом подробнее в Крысин 1989б, гл. 5).Заслуживают внимание такие причины, по которым перформативы (типа прошу,приказываю, хвалю и под.) могут замещаться иными способами выражения техже действий или намерений говорящего. Нередко эти причины коренятся в социальныхи ситуативных условиях речевого общения. Так, при официальном обращении начальникак подчиненному вполне уместно использование перформативной формы прошу(Прошу Вас представить отчет к 15-му марта); при обращении подчиненногок начальнику эта форма (в устной речи) может выражать лишь подчеркнутую, усиленнуюпросьбу (в этом случае прошу обычно выделяется и интонационно), еслиже такое усиление не требуется, говорящий предпочитает выражать свою просьбус помощью конкретных предикатов действия или отношения: подпишите, разрешите,Не могли бы Вы отпустить меня сегодня пораньше и т.п.Вообще разного типа ограничения, накладываемые на употребление тех или иныхелиниц, их сочетаемость с другими единицами, нередко обнаруживают в себе социальныепружины, и естественно, что механизмы действия этих пружин заслуживают вниманиясоциолингвистов (в качестве примеров сочетаемостных ограничений, имеющих социальнуюприроду, ср. употребление местоимения мой в контексте названий иерархизированныхколлективов типа семья, бригада, отдел и квазисимметричных предикатовтипа перекликаться, быть похожим, быть другом и под. - см. об этом Крысин1989б, гл. 5, 1990).5. Социолингвистический аспект может быть внесен и в некоторые традиционныенаправления русистских исследований. Это актуально именно на современном этаперазвития национального русского языка. Так, например, по общему признанию, диалектологияимеет дело сейчас не с целостными системами диалектов, а с более или менее разрозненнымиговорами, подверженными нивелирующему воздействию литературного языка. При этом"угасание" говоров как полноценных коммуникативных систем сопровождаетсяпроцессами социальной и функционально-ситуативной дифференциации диалектныхсредств: говор лучше всего сохраняется в речи женщин старшего поколения, егоиспользование в речевой практике других групп жителей современной деревни болееили менее спорадично, однако оно зависит от ситуации: в бытовых ситуациях диалектныесредства используются чаще, чем в официальных (ср. общение соседей - и выступлениена собрании), от адресата (ср. общение со "своими", например, с родителями,- с и "чужими", например, с приезжими горожанами) [4]и т.п."Открыто социальной" является еще одна область традиционных лингвистическихисследований - процессы языкового заимствования. В современных условиях заимствованиерусским языком иноязычных слов и их освоение в различных стилистических и жанровыхразновидностях речи имеет определенный общекультурный, идеологический, социальныйи т.п. контекст: например, иноязычное может восприниматься как культурно илиидеологически чуждое, несущее с собой нечто, не свойственное русской национальнойкультуре, национальным обычаям и традициям и т.п. В связи с этим представляетинтерес исследование с социолингвистической точки зрения адаптации иноязычныхслов в разной социальной среде, пути проникновения иноязычной лексики в русскийязык и роль речевой практики различных социально-профессиональных групп в этомпроцессе: ср. такие группы, как переводчики, журналисты-международники, дипломаты,ученые, музыканты, актеры и пр. (подробнее об этом см. Крысин, 1992).6. В заключение хочу назвать еще одно направление социолингвистических исследованийв русистике, которое представляется перспективным. Это - создание социолингвистическихпортретов. Термин впервые употреблен, кажется, Т.М. Николаевой (см. Николаева,1991), однако идея создания подобных портретов принадлежит М.В. Панову. Онабыла выдвинута им четверть века назад (см. Панов, 1967) и частично осуществленав виде фонетических портретов выдающихся деятелей русской культуры 18-20вв. в работе, написанной в 1970 году, но опубликованной лишь двадцать лет спустя(см. Панов, 1990).Идея заключается в том, что речь отдельного человека может фокусировать всебе черты, которые являются типичными для языковых привычек и особенностейданной социальной среды, и задача исследователя состоит в том, чтобы выявитьэти черты и дать им соответствующую социолингвистическую интерпретацию, показывая,что они являются отражением речевых особенностей группы, в которую входит индивид.Интуитивное и при этом, естественно, весьма расплывчатое представление о том,как говорит чиновник, судья, депутат парламента, учитель, шофер такси, журналисти т.п., есть, возможно, не только у лингвистов, но и у обычных носителей русскогоязыка (это представление, кстати говоря, зафиксировано в ряде устойчивых оценочныхоборотов - типа чиновничий язык, учительский тон, актерским голосом и т.п.).Однако лишь выявление этой интуиции и, главное, исследование реальной речевойпрактики представителей всех этих социально-профессиональных групп может заложитьматериальную основу для создания социолингвистических портретов наших современников.
Сноски
1. Исключение составляет, пожалуй, русскаяразговорная речь, описанная достаточно подробно и обстоятельно. Однако нелишнеобратить внимание на то, что это, скорее, функциональная, нежели социальнаяразновидность современного русского языка, так как, по-видимому, разговорнойречью (в том понимании этого термина, какое он имеет в упомянутых работах)пользуются представители не только городской интеллигенции, но и других социальныхслоев и групп.
2. Современная социальная психология предлагаетразличные классификации человеческих групп в зависимости от угла зрения, подкоторым такие группы рассматриваются: ср., например, выделение первичных ивторичных, формальных и неформальных, референтных (эталонных) и нереферентныхгрупп. Разграничение условных и реальных групп - одна из таких классификаций.Условными считаются группы, представляющие собой совокупность людей, объединенныхпо какому-либо одному значению того или иного признака: например, люди в возрастеот 20 до 30 лет, люди, имеющие среднее техническое образование, и т.п. Членыусловных групп не находятся в контакте друг с другом. Последнее обстоятельство- наличие регулярных контактов - является конституирующим для понятия реальнойгруппы: школьный класс, студенческая группа, производственная бригада - этопримеры реальных групп.Среди реальных различают большие и малые (не более 7-8 членов) группы. Малыегруппы, в свою очередь, подразделяются на стабильные, или долговременные (семья,бригада и др.), и короткоживущие (например, пассажиры одного купе в поезде,сокамерники в пересыльной тюрьме и т.п.). Важной, с точки зрения особенностейречевого общения, разновидностью короткоживущих групп являются стереотипныеситуативно обусловленные группы, которые чаще всего представляют собой диадыи триады: ср., например, продавец - покупатель, врач - пациент, судья - подсудимый- свидетель и др.
3. Этот перечень переменных, существенныхдля описания речевых ситуаций, представляет собой модификацию набора признаков,в свое время предложенного Р. Якобсоном (см. Jakobson, 1960) и позднее дополненногоД. Хаймсом (Hymes, 1964).
4. Ср. разграничение Л.П. Якубинским типовречи в зависимости от того, в какой среде говорящий осуществляет свои коммуникативныенамерения - "привычной", "своей" или же "непривычной","чужой" (Якубинский, 1923, 99). На социальное и ситуативное расслоениесовременного говора обращает внимание в своих работах Л.М. Орлов (см. Орлов,1969а, 1969б).
Литература
БАРАННИКОВА Л.И. Русские народные говоры в советский период.Саратов, 1967.БАХНЯН К.В. Актуальные проблемы изучения русского языка в советском обществе.Научно-аналитический обзор. М., 1964.БОРИСОВА-ЛУКАШАНЕЦ Е.Г. Английские элементы в русском молодежном жаргоне.Автореферат кандидатской диссертации. М., 1982.ВЕРЕЩАГИН Е.М. Тактико-ситуативный подход к речевому поведению (поведенческаяситуация "Угроза"). В: Русистика, № 1, 1990.ВЕРЕЩАГИН Е.М. Коммуникативные тактики как поле взаимодействия языка и культуры.В: Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики.Всесоюзная научная конференция. Доклады. Часть 1. М., 1991.ВИНОГРАДОВ В.А., КОВАЛЬ А.И., ПОРХОМОВСКИЙ В.Я. Социолингвистическая типология.Западная Африка. М., 1984.ГОРОДСКОЕ ПРОСТОРЕЧИЕ. Проблемы изучения. Под ред. Е.А. Земской и Д.Н. Шмелева.М., 1984.ГРАЧЕВ М.А. Русское дореволюционное арго: Автореферат кандидатской диссертации.Горький, 1986.ДОЛИНИН К.А. Ролевая структура коммуникации и разговорная речь. В: Теорияи практика лингвистического описания разговорной речи. Вып. 7. Часть 1. Горький,1976.ДОЛИНИН К.А. Стилистика французского языка. М., 1978.ЖИРМУНСКИЙ В.М. Марксизм и социальная лингвистика. В: Вопросы социальной лингвистики.Л., 1969.КОПЫЛЕНКО М.М. О семантической природе молодежного жаргона. В: Социально-лингвистическиеисследования. М., 1976.КРЫСИН Л.П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях. В:Язык и личность. Ота. ред. Д.Н. Шмелев. М., 1989а.КРЫСИН Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка.М., 1989б.КРЫСИН Л.П. Социальные компоненты в прагматике языкового знака: квазисимметричныепредикаты. В: Metody formalne w opisie jazykow slowianskich. Pod red. Z. Saloniego.Warszawa, 1990.КРЫСИН Л.П. Языковое заимствование как проблема диахронической лингвистики.В: Проблемы диахронической лингвистики. Отв. ред. В.К. Журавлев. М., 1992.ЛАБОВ У. Единство социолингвистики (перевод с английского). В: Социально-лингвистическиеисследования. М., 1976.НИКОЛАЕВА Т.М. "Социолингвистический портрет" и методы его описания.В: Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики.Часть 2. М., 1991.ОРЛОВ Л.М. О социальной и стилистической дифференциации территориальных говоров.В: Ученые записки Волгоградского педагогического института. Вып. 2. Волгоград,1969а.ОРЛОВ Л.М. Социальная и функционально-стилистическая дифференциация в современныхрусских территориальных говорах. Докторская диссертация. Волгоград, 1969б.ПАНОВ М.В. История русского литературного произношения XVIII - XX вв. М.,1990.РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. С.И. Ожегова и М.В. Панова.М., 1963.РАЗВИТИЕ ГРАММАТИКИ И ЛЕКСИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. И.П. Мучникаи М.В. Панова. М., 1964.РАЗВИТИЕ ЛЕКСИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. Е.А. Земской и Д.Н.Шмелева. М., 1965. РАЗВИТИЕ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. Е.А. Земскойи Д.Н. Шмелева. М., 1966а.РАЗВИТИЕ ФОНЕТИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Под ред. М.В. Панова. М., 1966б.РАЗВИТИЕ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ СТИЛЕЙ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Отв. ред. Т.Г.Винокур и Д.Н. Шмелев. М., 1968.РАЗВИТИЕ ФОНЕТИКИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. Фонологические подсистемы.[Под ред. М.В. Панова]. М., 1971.РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА. 1972. Словообразование. Членимость слова.Отв. ред. Е.а. Земская. М., 1975.РАЗНОВИДНОСТИ ГОРОДСКОЙ УСТНОЙ РЕЧИ. Отв. ред. Д.Н. Шмелев и Е.А. Земская.М., 1975.РУССКИЙ ЯЗЫК ПО ДАННЫМ МАССОВОГО ОБСЛЕДОВАНИЯ. Опыт социально-лингвистическогоизучения. под ред. Л.П. Крысина. М., 1974.РУССКИЙ ЯЗЫК И СОВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО. Под ред. М.В. Панова. Кн. 1-4. М., 1968.СИРОТИНИНА О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М., 1974.СОЦИАЛЬНО-ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ. Под ред. Л.П. Крысина и Д.Н. Шмелева.М., 1976.ЯЗЫК И ОБЩЕСТВО (сб.). Саратов. Вып. 1 (1967), вып. 2 (1970), вып. 3 (1974),вып. 4 (1977).ЯКУБИНСКИЙ Л.П. О диалогической речи. В: Русская речь.Вып. 1. Пг. 1923.HYMES D. Introduction: toward ethnographies of communication. In: AmericanAnthropologist. Vol. 66 № 6, part 2. 1964.JAKOBSON R. Concluding statement: linguistics and poetics. In: Style in Language.Ed. by T.A. Sebeok. M.I.T. Press and Wiley, 1960.LUDI G. Les migrants comme minorite linguistique en Europe. In: Sociolinguistica.Max Niemeyer. Tubingen. Bd. 4. 1990.